фик по DPS)

[eisa-liga]

а мне написали фик по Обществу мертвых поэтов )))
трогательный.

Название: автор не придумал) а я бы назвала "Тепло"
Автор: Dayel
Пейринг: а нет его. Есть Нил и Тодд без "/" между ними))
Рейтинг: PG
Дисклаймер: кино принадлежит Питеру Уиру, сценарий сценаристам, а академии Уэлтон никокда не было)

к Мертвым Поэтам))

Темно. За окном шумят листья. Их не видно, конечно, но они разноцветные: золотые, темно-красные, зеленые. На дорожки падают и шуршат потом под ногами больше золотые. И еще сухие, тускло-серого цвета осени. Осени, с которой начался его Велтон. Иной раз, в моменты хладнокровия (мысленно он зовет эти моменты «просветлением» и неизменно усмехается) он понимает, что здесь красиво. Английская осень за городом вообще очень красива, хоть это время и дождей, и туманов, и долгих сумеречных рассветов. Он даже осознает, что для кого-то оказаться на его нынешнем месте – мечта всей жизни! Еще бы – отличная частная школа с многолетними традициями, в перспективе – университет, степень врача, достойная и всеми уважаемая работа… и, что немаловажно, отлично оплачиваемая. Жена, дети, дом. А пока – учеба, спорт, отличные товарищи, уроки с мистером Китингом… в конце концов, их Общество, которому пусть и всего неделя от роду!.. И которое просуществует месяц или год, может, года три, если очень повезет и ребятам не наскучит эта его затея и ночные запрещенные побеги из общежития. А потом они все разъедутся по университетам, начнут воплощать в жизнь то, о чем с детства твердили родители, потеряют друг друга из виду или станут встречаться раз в десять лет, чтобы с бокалом коньяка и сигарами отдуваться за дубовым столом после сытного обеда и с вежливыми смешками вспоминать – вот, дескать, какими же глупыми юнцами были мы! Ты помнишь, Нокс, друг мой? Читали какие-то пыльные стишки в грязной пещере! Да еще таскали туда ворованное на кухне печенье, зачерствевшее от старости!.. Помню, Чарльз, помню, и твою первую любовь помню… как мы посмеивались тогда над тобою, не правда ли, Питтс? Нашел себе чуть ли не деревенскую девчонку, куклу с крашеными волосами в красной кофте! Да, да, ох уж эта молодость… так что вы думаете о моей последней речи в Палате Лордов? О, прекрасная, не напрасно в Велтоне изучают высокое искусство риторики!.. Непременно отправлю туда своего сына через год, там заложены были основы нашей жизненной позиции! Там его сделают настоящим человеком! Да будет вам известно, друзья мои, этот глупый мальчишка каждый божий день твердит мне, будто хочет стать художником и малевать бумагу! Ха! И это когда я уже вижу его своим преемником в Парламенте!..
Семнадцатилетний парень так отчетливо услышал в воображаемой сценке этот голос, голос уверенного в своей абсолютной правоте человека, что по спине пробежал холод. Он резко выдохнул, переворачиваясь на живот под одеялом и утыкаясь лицом в подушку. Подушка пахла после недавней стирки тем специфическим запахом, который он называл для себя «запахом Велтона». Не то чтобы неприятный, но преследует везде и ни на секунду не дает забыть… об этом… «Традиции», «Лояльность», «Достоинство»… А ведь все так и будет. Хотя он не мог даже сказать, чей же это был голос, который прочил сыну карьеру политика. Просто показалось, что – почти его собственный… А может, Чарли. Кажется, его семья хочет, чтобы он слушал в Оксфорде курс политики.
В окно ударил порыв ветра, и стекло зазвенело. Устоит… такие устои. Парень поежился и поднял голову, уставившись в мутную темень. Даже на окне решетки… сделанные, конечно же, только для безопасности живущих в комнате студентов! Он опять перевернулся на спину; сна не было ни в одном глазу. И свет не включишь, соседа-тихоню будить не хочется…
Ветер чуть притих, и за скрипом веток вдруг послышался короткий звук. Нейл замер – он был хоть и не робкого десятка, но по общежитию ходило множество историй о… разных существах, которые бродили по ночам вокруг старого здания. Истории, по большей части, предназначались, конечно, для детей…
Парень вздрогнул - звук повторился. Похожий на сдавленный… всхлип? Опять налетел взбесившийся ветер, снова проверяя на прочность окно крохотной комнатки и прогнав остатки сна. Что за ночь… но кто там, снаружи, может быть?!. Ветка какая-нибудь, должно быть… или в щели камешек или щепка, мало ли… глупо этого бояться, полнейшая чушь, ерунда…
Только когда звук раздался в третий раз, до Нейла дошло, что источник его вовсе не снаружи, а внутри комнаты. Уже не парализованный детским страхом, он терпеливо дождался очередного затишья, напрягая слух. А-а, вот оно… скрипнул матрац, чуть заметно прошуршала ткань неподалеку – если не слушать специально, ни за что не уловить. Не-ет, не спит сегодня тихоня Андерсон, меня не проведешь, приятель!.. Он полежал неподвижно еще немного, размышляя, стоит ли давать знать Тодду, что его услышали, или оставить как есть. Мало ли, отчего может иной раз всхлипывать мужчина. А уж скрытность его соседа по общежитию сделала бы честь английскому шпиону в нацистской Германии! Тогда стоит просто повернуться к стене и заснуть, и пускай тот сам с собой справляется, как и положено сильному человеку… и как Андерсон всегда и справляется.
Снаружи постепенно становилось все тише. Парень на соседней кровати тоже притих, и Нейл рискнул открыть глаза, присматриваясь к темноте. Тодд занимал, наверное, меньше половины постели, свернувшись так, что был больше похож на клубок, чем на спящего человека… и этого клубка прямо волнами расходилось напряжение.
Ох, до чего не хочется вылезать из-под одеяла… и как же чертовски холоден пол в здешних комнатах! Ступни чуть слышно шлепнули; Андерсон замер, точно зверек, почуявший опасность. Пара шагов – и Нейл наклонился к соседу по комнате, осторожно дотронулся до плеча:
- Эй, Тодд… ты чего? Перестань притворяться, ты не спишь, я же знаю.
Плечо под его пальцами аж сводит от напряжения; Андерсон пытается изобразить сонный голос:
- Кто это? Ты, Нейл? Что… что случилось?
Глаза у него открываются сразу и широко. На улице немного разошлись облака, и в свете тонкого месяца младший Перри отлично видит влажный блеск глаз и две чуть заметные дорожки на одной щеке. И почему-то вдруг убеждается, что правильно сделал, не оставшись в своей постели.
- Подвинься. – Не дожидаясь ответа или движения, он садится на край матраца. Ноги замерзают почти сразу, хорошо еще, у них теплые пижамы… Тодд, моментально выдавая себя, шмыгает носом и по-детски быстро проводит кулаком по глазам; приподнимается, делясь местом:
- У меня ничего. – «То есть, может, и случилось, но не настолько!..» - А с тобой что?
- Я, я в порядке, все н-нормально… - Самый тихий парень их курса отводит взгляд, пытаясь сесть прямее, но Нейл не очень-то умеет ходить вокруг да около. К тому же, поспать хоть сколько-то еще нужно, завтра гребля и, что гораздо хуже, тригонометрия и латынь.
- Ладно тебе, Тодд! – Закатив глаза, он легонько пихает Андерсона, и тот падает обратно на подушку, уставившись наконец на соученика: - Ты не спишь уже которую ночь, я слышал, как ты плачешь…
- Что?? Я не…
- Да не волнуйся, я не скажу никому. – Успокаивающе похлопав его по руке и мимолетом удивившись, что она ледяная. – Не веришь? Зря, разве я когда-нибудь врал тебе? Эй…?
- Нет… - И уже более уверенно. - Нет.
- Вот. Слушай, я не знаю, что у тебя там произошло, но плакать ночами – это явно не выход. – Вот, точно! Только произнеся эту фразу, Нейл наконец понял, что хотел ему сказать, вылезая из-под уютного одеяла: - Я не хочу выпытывать твои секреты, но если ты мне скажешь, я смогу помочь! Ну, то есть, я очень постараюсь. Знаешь, не всегда со всем справляются в одиночку, честное слово.
Для Тодда эта мысль, видимо, новая. По крайней мере, глаза у него расширяются и пару раз моргают. Промозглый воздух забирается под пижаму, и его сосед по комнате заметно вздрагивает, дожидаясь реакции (нет, Тодд вовсе не был тугодумом, он просто обдумывал каждый вопрос и каждый поступок со всех сторон, а это, как ни крути, требует времени).
- Нейл… ты замерз, простудишься..! – Он говорит на грани шепота, быстро подтягиваясь чуть вверх и освобождая часть пространства: - Забирайся, спрячь ноги под одеяло…
Это все еще не ответ, и вдохновитель «Общества мертвых поэтов» ждет – правда, сделав, как было сказано. Одеяло не столь уж широко, и пальцы ног чувствуют, что ступни у Андерсона тоже ледяные; хотя тот отдергивает их почти сразу, притягивая колени к груди…
- Мне холодно.
Вот это уже совсем шепот. Тодд всегда говорит тихо, но сейчас – особенно. К счастью, ни один посторонний звук не мешает слышать…
- Мне здесь все время холодно, Нейл, ты… ты обещаешь, что никому не скажешь?.. От всего холод: от стен, от пола, потолка, лестниц, от простыней и досок, от тетрадей и ручек, даже от батареи!.. Ничего не помогает… Когда я бегаю, или гребу, или играю в футбол… или читаю стихотворения, не так заметно, но потом… потом ведь все равно!..
- А от деревьев? От деревьев тоже холод?
Тодд вскидывает глаза, с подозрением всматривается в облокотившегося на стенку Перри – не смеется ли? Но вопрос задан совершенно серьезно. И убедившись в этом, он чуть улыбается, и морщинка между бровей разглаживается.
- Нет, возле них хорошо. Только не будешь же целыми днями гулять по лесу, правда? Хорошо если ненадолго выйдешь…
- Тебе не нравится здесь. Не нравится учиться. Так ведь? – Это почти не вопрос. О, как же знакомо это чувство Нейлу… и каким же эгоистом он был! Все переживал о своей несчастной жизни, а о товарище, с которым круглые сутки рядом, даже не побеспокоился, ничего не заметил! А ему, может, еще тяжелее! Тодд с гораздо большим трудом переживал неудачи, недовольство преподавателей, подшучивания – не умел отшутиться в ответ и забивался в свою раковину только глубже…
- Я не знаю. Нейл, я правда не знаю. – Сорванный голос, словно вот-вот опять всхлипнет задавленно. – Мои родители, они так старались, чтобы я сюда поступил, и я поступил, хоть и было очень трудно… мама плакала, когда пришло письмо о зачислении, она плакала и обнимала меня, говорила, что это самое главное, а уж теперь я обязательно закончу академию и поступлю в университет, и у меня все будет замечательно, и что я молодец… А потом приготовила праздничный обед, и они позвали родственников, все меня поздравляли… А папа вечером, когда все разошлись, налил мне немного бренди, и у нас был серьезный разговор… об ответственности, о том, что я должен не уронить честь семьи и добиться успеха…
- А он говорил, кем… то есть, как ты должен добиваться успеха? – Губы у Нейла пересохли, и он кусал их, сам не замечая.
- Конечно. – В ответе прозвучало легкое недоумение. – Я хорош в математике, и должен это использовать. В Кембридже прекрасная кафедра экономики, и мне надо стремиться попасть туда. – Тодд опустил голову ниже – и вдруг вскинул ее… и по сравнению с этой заученной фразой следующая прозвучала почти жалобно: - А мне холодно. Я хочу, чтобы отец гордился мной… но я не знаю, как выдержу здесь пять лет, Нейл, понимаешь, не знаю!.. Прошло немногим больше месяца, еще даже зима не наступила, а мне… мне уже так холодно…
Не обещай, если не сможешь выполнить. Не обещай, если не уверен или не знаешь, о чем идет речь. А если обещал – выполняй. Так говорил отец. Тодд съежился, обхватывая руками колени и дрожа от холода; может, уже жалел, что отпустил себя, рассказал… что доверился. Чем он, Нейл, может помочь, если сам точно в такой же ситуации?! Пусть и не мерзнет, как его тихий сосед… Он сильнее закусил нижнюю губу, глядя на расчерченную серебром голую стену… и решительно соскочил с кровати. Тодд мгновенно вскинулся, почти испуганно следя за ним:
- Ты куда?!.
- Никуда, ты чего, приятель? – Пусть и чуть принужденно, но Нейл засмеялся, сгребая свое одеяло и подушку и приплясывая на голом полу. – Не думаешь же ты, что я собрался к директору в третьем часу – разбудить и рассказать, как мерзнет некий студент Андерсон, гнусно подрывая этим великие традиции академии?.. – Болтая, он раскинул второе одеяло над тоддовским, отпихнул чужую подушку и бросил рядом свою: - Давай, двигайся к стене, нам надо будет встать минут за пять до того, как в дверь начнет колотить Чарли, чтобы успеть заправить кровати и не пропустить завтрак. А времени осталось всего ничего!
Под его напором ошарашенный Андерсон машинально подвинулся... и вздрогнул, когда на кровати стало в два раза теснее, а Нейл без лишних церемоний замотал их обоих в одеяла и прижал товарища к себе. И нарочито застучал зубами, когда нашел где-то рядом со своими ступнями чужую пару ног:
- Бр-р, твои ноги напоминают ледышки, ты знаешь об этом? Не пытался это использовать – ну, например, хранить рядом с ними мороженое летом?
Еще секунда… другая… знакомый тихий смешок. И напряженный человек возле него наконец обмяк. Сразу стало удобнее… и почти сразу – теплее. Конечно же, от Тодда тоже шло тепло, просто, видимо, для него одного оно было недостаточным. Нейл глубоко вздохнул, улыбаясь в темноту:
- Спи, завтра проклятая богом тригонометрия… она требует больше выносливости, чем соревнования по гребле с итонской командой. – Тепло все-таки делало свое дело – он зевнул и закрыл глаза: - Весной соревнования будут, мне тренер сказал… если захотим, можно будет участвовать, мы оба с тобой на хорошем счету, как ни странно.
- Идет, - кивнул Андерсон, притискиваясь плотнее и натягивая край одеяла чуть ли не на уши. – Я тебе помогу с тригонометрией, если захочешь. Там ведь все просто на самом деле…
- Угу… только сейчас давай спать уже. – Еще один зевок… которым, кажется, он мгновенно заразил Тодда. – Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Нейл. – И совсем тихо добавил: - Спасибо…
Нейл Перри очень хотел ответить «не за что» и еще как-нибудь пошутить, чтобы Тодд успокоился окончательно, но сон уже утягивал его, накидывая уютное черное покрывало.
Тонкорогий месяц любопытно разглядывал землю сквозь разрывы в тучах; в комнате студенческого общежития академии Велтон слышалось ровное дыхание двоих ребят. Сейчас им обоим уже не было холодно.